Рыбалка на реке Менза.Кирпичиха

Идем дальше, впереди нас ждут несколько порогов, а нам еще надо подыскать место для очередной стоянки. Вот и следующая пара порогов. На ней нас ждет первая и последняя неприятность сплава – оба экипажа ломают по одному веслу. Нежная дюраль, рассчитанная видимо на греблю в стоячей воде, ломается в уключине при интенсивной гребле в пороге.

Ремонтируемся в походных условиях. Выстругиваем деревянные втулки, забиваем в дюралевые трубки весел – грести можно. Но «хромые» весла не сулят ничего хорошего – ведь нам предстоят еще два самых серьезных порога на маршруте – «Сестринские». Но до них пока далеко, и мы на моторах лихо покрываем расстояния.

Устье Ломовой, где мы предполагали разбить очередной лагерь, нам не понравилось. И мы рванули до устья следующего притока — Кирпичихи, покрыв тем самым за день расстояние в 30 км.

Когда, судя по карте, до места оставалось около километра, мы заметили на берегу свежий сруб. Дойдя до самой Кирпичихи, оценили местность – вполне подходящее для рыбалки место. Решили вернуться до сруба и посмотреть, нельзя ли в нем остановиться. Каково же было наше удивление, когда сруб оказался ни чем иным, как баней! Вот так да! Вот так подарок, после недели таежной жизни. Банька была полностью готова к употреблению – топи и парься, в ней были даже тазики и вехотки. Сруб стоял на волокушах — зимой его вытаскивали на лед. Позади сруба оказалась пустующая лесозаготовительная площадка с вполне приличным вагончиком. В нем мы и решили обосноваться. Вот так совпали – прямо-таки таежный мотель, и дров навалом! Разгружаемся, таскаем скарб в вагончик, обустраиваемся. Ящик с соленой рыбой перевозим на другую сторону Мензы и убираем в вырубленную в леднике нишу. Ручей, впадающий прямо напротив стоянки, до сих пор еще не сбросил мощную наледь – отличный холодильник.

На следующий день, получив такое комфортабельное пристанище, решаем разом разобраться со всеми накопившимися бытовыми проблемами. С утра затопили баньку. Пока она топилась, коптили рыбу. Для этого у нас с собой имеется компактная походная коптилочка. Летом, очень сложно длительно сохранять улов, поэтому мы пользуемся следующей технологией – сначала солим рыбу сухим посолом. Поротая и распластанная по хребту рыба, пересыпается солью и укладывается в пластмассовый ящик с множеством отверстий, сверху кладется гнет. Выделяемый рыбой рассол стекает через отверстия – поэтому такой способ засолки называют сухим. Затем просолившуюся рыбу (через сутки, двое) развешиваем и подвяливаем либо на солнце, либо возле костра. Затем коптим ее горячим копчением, используя, как правило, березовую труху. После копчения еще раз подвяливаем, чтобы удалить остатки влаги, и в таком копчено-вяленом виде укладываем в картонную коробку или мешок. Теперь рыба гарантированно сохранится (если «доживет») до конца путешествия. Ленка и хариуса, приготовленного таким способом, мы употребляем на сплаве в качестве сухого пайка, когда нет времени останавливаться. (А если еще и завалялась бутылочка пивка – МММММ!)

Ну, вот и банька готова! Залезаем на еще смолистую полку, хорошенько поддаем – У-У-Ф-Ф! Ну кому на Руси не знакомо это томительное чувство очищения! Хорошенько накаляемся – и в речку! Особенности национальной рыбалки, да и только — за сотню километров до ближайшего жилья!

После баньки завариваем крепкого таежного чайку. Добавляем в него, найденную в вагончике чагу – березовый гриб (является лекарственным сырьем — повышает иммунитет, активизирует обмен веществ, и даже задерживает рост некоторых опухолей). Мы добавляем сие снадобье в чай — исключительно ради усиления степени таежной экзотики.

После обеда, облагороженные баней, мы приступаем к своей основной обязанности – рыбалке. Макс с Саней прыгают в лодку и уезжают сразу на устье Кирпичихи, мы со Славой решаем идти по берегу и прокидать участок от стоянки до устья. Участок, с нашей точки зрения, — перспективный. На нем в реку впадают два крутых (по уклону) ручья – наш холодильник без названия и, чуть ниже, ручей «Звонкий». Значит должен быть ленок и хариус, а на их скопление, и таймень может подойти отобедать. Берег с нашей стороны пологий – основное русло реки под противоположным берегом, поэтому заходим в воду, насколько позволяют сапоги и бросаем самые тяжелые приманки. Слава где-то отстал, а я, не спеша, иду, бросая, то мощную колебалку, то подгруженную медную шестерку от Blue Fox. Иду, пытаясь избавится от навязчивого ожидания поклевки при каждом забросе. Это такой, сугубо мой личный предрассудок. Суть заключается в следующем – таймень хватает только тогда, когда не ждешь хватки, а думаешь о чем-то отвлеченном, вроде как своим напряженным ожиданием отпугиваешь рыбу. Но прогнать назойливую мысль – «Сейчас возьмет» пока не получается.

В итоге, пройдя почти километр, имею лишь две неуверенные поклевки не то мелкого ленка, не то любопытного хариуса. Убаюканный монотонностью забросов, и ходьбы, я постепенно погружаюсь в «правильное» состояние. Умиротворенно наблюдаю за парящим над головой пернатым хищником. И в этом состоянии выхожу к устью Кирпичихи, она впадает прямо напротив меня – с противоположной стороны Мензы. Машинально делаю очередной заброс, и блесна, упав на середину реки, после двух оборотов катушки, мертво останавливается. Одновременно с инстинктивной подсечкой, я возвращаюсь из-под облаков на землю. Первая мысль, почти всегда в таких случаях – «Зацеп!». Но после короткой паузы, неторопливо, но верно, начинает стрекотать фрикцион катушки. Чтобы окончательно убедиться, что предмет, за который, «зацепилась» блесна действительно движется – понимаю удилище вертикально вверх и потягиваю на себя, одновременно зажав шпулю рукой. Иногда при очень дальних зацепах, сильное течение начинает сносить леску, и срабатывает фрикцион катушки, создается полная иллюзия того, что на крючке сидит таймень. И только зажав шпулю и подняв удилище, по поведению натянутой лески можно определить, что это — зацеп или рыба.

На этот раз буквально каждая мышца моего тела улавливала едва заметное движение противоположного конца лески. Дистанция была приличной – метров около шестидесяти. Сзади до берега метров сорок, я — по самые края сапог в воде. Прохожу с натянутой леской еще метров пять, и теперь никакого сомнения не остается – это таймень. Он постепенно спускается вниз по течению, и я следую за ним. Оглядываюсь, оценивая обстановку. Ниже меня метрах в пятидесяти расположен остров-отмель, решаю идти туда. Минутой спустя, приходит осознание того, что попал вовсе не какой-нибудь трешник! Расстояние до него сокращается медленно, выкрутасов никаких не следует – таймень тупо давит, дрейфуя вниз по течению. Нахожу глазами Макса – он на противоположном берегу, метрах в двухстах от меня. Ору ему что есть силы – «Давай сюда, кажись немаленький сел!». Макс, с трудом меня поняв, начинает двигаться к лодке.

Постепенно подхожу к острову. Таймень продолжает свою политику давления, но леска постепенно укорачивается. Почувствовав снижение глубины, таймень делает несколько мощных бурунов, но на свечку не решается. Макс уже добежал до лодки – заводит мотор и переправляется. Таймень уже подустал, его уже отчетливо видно на отмели, однако, по-прежнему сложно оценить его размер. Несколько выкачиваний спиннингом и вот он уже буквально в паре шагов. Плавник торчит из воды. Делаю шаг, но мой противник, уловив это движение, развернувшись, дает полный вперед, и отматывает десяток метров лески. Есть еще силы! Повторяем процедуру. На этот раз, не дав ему отдохнуть, подвожу его носом к берегу, обхожу сзади, и, бросив спиннинг, пытаюсь ухватить его за жаберные крышки. Но «подлодка» включает «полный назад», и я чувствую, что вот-вот и она ускользнет у меня между ног! Падаю на колени, пытаясь зажать его между колен, одновременно сжимая скользкое тело тайменя ладонями. Весь корпус ракетоносца уже позади меня, ему остается чуть-чуть, но меня выручает (если можно так сказать) моя же блесна, торчащая из пасти тайменя. Свободный крючок тройника впивается мне в ладонь, и таймень замирает. Почти не чувствуя боли, подхватываю тайменя и вытаскиваю на берег! Уау! Ладонь сильно кровоточит – поединок получился на равных! Но нам некогда зализывать раны. Быстренько взвешиваем соперника – 9 кг! Есть рекорд! Фотографируемся и приступаем к реанимации.

Опускаю тайменя в воду – головой против течения, правой рукой берусь за стебель хвоста, левой поддерживаю корпус в вертикальном положении. И двигаю рыбу вперед-назад. Это называется — искусственное дыхание. Необходимо, чтобы свежая вода как можно интенсивней омывала жабры, чтобы обеспечить приток кислорода в кровь. Периодически отпуская руки, проверяю способность тайменя сохранять вертикально положение – верный признак прогресса выздоровления. Но задача оказалась сложнее, чем на первый взгляд. Пришлось простоять, согнувшись и опустив руки в воду около двадцати минут, прежде чем таймень, цепляясь плавниками за дно начал уверенно держать вертикаль и активно работать жабрами. Ну, теперь можно покурить!

Оглядевшись вокруг, замечаем, что с противоположного берега (с устья Кирпичихи) за нами наблюдают двое мужичков, а Санька, оставшийся там, видимо комментирует наши действия. Подходит отставший Слава:

— Чо поймали?..
— Тайменя.
— Большого.
— Иди посмотри.
— Где?
— Да вот он, в воде – отдыхает.
— Ой, е....!

Фотографируемся, встав рядом с тайменем в воде. Еще минуть через двадцать таймень начинает делать пробные попытки двигаться и подталкиваемый мной уходит в глубину реки. Ну, вот и все!

Естественно такое событие – рекорд рыбалки – не должно остаться не отмеченным! Коллеги, воодушевленные увиденным, похватав спиннинги, разбегаются продолжать процесс… А я, получив все, что хотел до этого, — личный рекорд — для самоутешения, рекорд рыбалки – для удовлетворения амбиций, отыскиваю в лодке распечатанный пузырек, и прикладываюсь прямо из горла! Разделить мою радость, желающих нет, ибо день еще не закончен. Но я, вспоминая теорию вероятностей, и сопоставляя с результатами предыдущих дней, решаю, что бомба в одну воронку не падает, и прикладываюсь к пузырьку еще раз! Не зависимо от исхода оставшихся дней рыбалки, — ее можно уже считать удавшейся! «Огненная вода» быстро делает свое дело! Пять минут – и я хмелею! Причем в большей степени от пережитого, чем от выпитого. Но — одно, другому… помогает!

И вдруг, мою эйфорию прерывает голос Бена с другого берега:

– Я его видел!
— Кого?
— Твоего тайменя! Он только что из-под камня ушел – меня шуганулся!

Значит, дела у него идут на поправку! Всегда после отпускания тайменя, считаешь его своим, и желаешь ему, чтобы он уже никогда, никому не попадался.

Но день заканчивается, пора на базу. Садимся в лодку – и домой, против течения. Саня, наблюдавший с противоположного берега за тайменной эпопеей с двумя аборигенами, пересказал нам разговор с ними. Подошли они, когда я уже откачивал тайменя.

-А чего они там делают? – спросил мужичек, увидав меня на противоположном берегу с опущенными в водку руками, — ручейника, что ли собирают?
-Тайменя отпускают! – ответил Саня.
-Зачем?
-Рыбалка у них такая!
-Хоть бы хвост нам отдали, а потом отпускали!